Полтаво-Брединские угольные копи после революции (Часть 2)

/ 9 ноября, 2017/ Полтаво-Брединские угольные копи/ 0 комментариев

Угольные копи Карталы (Часть 2)

Революция

Полтавский Совет казачьих, рабочих, солдатских и мусульманских депутатов был образован в марте 1918 года скорее по инициативе Троицкого Совета и Комитета большевиков, чем по инициативе казаков. Прибывшие на Полтавских угольные копи представители из Троицка, провели митинг с участием казаков и шахтеров. Так был образован Совет.

На данном этапе был достигнут определенный компромисс между этими основными группами населения Полтавки: руководителем Совета был избран казак В.Е. Ильин, секретарем — шахтер А.А. Романенко, В.Е. Ильин включился в революционную борьбу еще до 1917 года, стал социал-демократом и был сослан охранкой в Сибирь. К началу 1918 года он вернулся в родные места. Трудно сейчас судить об его истинной позиции, но скорее всего он был на стороне казаков. Анисим Анисимович Романенко был шахтёром-забойщиком. Позднее он станет в тридцатые годы прокурором Троицкого округа. В станичный Совет были избраны шахтер А.Ефимов, казаки Н.А.Карпов, Л.М.Шибанов, М.П.Колобынцев, бывший атаман А.Н.Звездин и др. Так в Полтавке была установлена Советская власть.

Троицкий Совет сформировал из шахтеров угольных копей красногвардейский отряд численностью свыше 550 человек и вооружил красногвардейцев. Во главе отряда были большевики С.С.Бумагин и Н.Р.Кривенцов.

Таким образом, в Полтавке появились две силы, обладающие оружием и противостоящие друг другу — шахтеры и казаки. Что могло испортить отношения между ними? Скорее всего конфликт возник из-за посягательства шахтёров на землю, ибо в это время по всей стране шла борьба из-за дележа земли. Казаков, конечно, могли также насторожить те реквизиции и взятие заложников, которые осуществлялись отрядом С.Д. Павлова и троицкими большевиками. В 1918 г. казаки в посёлках не подчинялись решениям Советов о передаче земли. Начались волнения, в ряде мест казаки взялись за оружие. Все это в советской историографии длительное время называли «кулацкими мятежами». Эта была стихийная кампания неповиновения, неприятия несправедливых решений новой власти.

Против «мятежных станичников» направлялись красногвардейские отряды, в том числе и отряд шахтёров Полтавских угольных копей (рудника «Пионер»). Борьба не затихала до самого начала выступления белочехов.

Когда белочехи (приведу фильм Челябинск 1919 г., где заснят сербский отряд белочехов, чтобы почувствовали те времена) подходили к Троицку, ряд станиц и посёлков, расположенных южнее этого города, послали в помощь большевикам свои воинские формирования. Полтавские казаки не пошли на это. Зато не остались в стороне полтавские шахтёры, направившие на оборону Троицка 23 красногвардейца во главе с Н.Р. Кривенцовым. Но Троицк пришлось оставить, т.к. белочехи были очень хорошо вооружены, подготовлены и обучены.

И вот тут началась конфронтация в Полтавке — казаки, поддерживавшие прежнюю власть, после перехода Троицка обратно белым, приступили к активным действиям. Эти действия они поставили на законодательную основу — их требования оформлялись решениями станичного Совета казачьих, рабочих, солдатских и мусульманских депутатов. Председатель Совета Ильин выступил на стороне казаков. Так были приняты решения о запрещении шахтёрам поить свой скот в реке, из которой якобы пили воду жители Полтавки и о разоружении красногвардейцев. Эти меры были практически осуществлены, несколько красногвардейцев были арестованы полтавскими казаками и отправлены в тюрьму г. Троицка. Естественно, с арестованными не церемонились — были избиения, экзекуции и жертвы.

С приходом белочехов Советы повсеместно, в том числе и в Полтавской, были ликвидированы. Но этим дело не закончилось. В связи с тем, что западнее Полтавки и Великопетровки сконцентрировались и вели борьбу силы красных войск под командованием Н.Д. и И.Д. Кашириных и В.К.Блюхера, для казаков существовала опасность восстановления Советской власти. Нужны были действия. Нейтралитет закончился. В Великопетровской и Полтавской были сформированы два казачьих кавалерийских полка, которые получили названия «Великопетровский» и «Полтавский» и направлены к Верхнеуральску для борьбы с красными. Дальнейшее известно — В.К.Блюхер со своими войсками прорвался через Башкирию в Пермскую губернию, совершив рейд по тылам белых.

Советская власть просуществовала четыре месяца и была ликвидирована. Начался новый этап гражданской войны. Он продолжался немногим более года. В Полтавке и в расположенных рядом станицах и посёлках вновь была установлена власть атамана Оренбургского казачьего войска А.И. Дутова. Все декреты и мероприятия Советской власти были отменены, восстановлена частная собственность на землю и предприятия.

Нелегко было в период смены власти полтавским шахтерам: «3 декабря 1918 г. Полтаво-Брединские копи вследствие конвенционного запрещения Самарской дороги около двух месяцев не имели возможности отправлять уголь, вследствие этого не имели выручки, задолжали рабочим, поставщикам. Нет хлеба, материалов. Работы останавливаются, предстоит полное закрытие. Необходимо дать срочную ссуду 100000 рублей. Уралтоп». Окончательно Советы захватили власть в районе только в 1919 г.

На Полтавском месторождении шахты № 1 и № 2 были совершенно затоплены, а №3 и №4 находились в полуразрушенном состоянии. В Бредах единственная шахта №1 также была затоплена. Предприятия испытывали нехватку в вагонетках, рельсах легкого типа, насосах, котлах, лебедках, спецодежде, продовольствии. Положение усугублялось тем, что, отступив, белогвардейцы уничтожили геологические карты месторождений. К тому же не хватало техников и инженеров — организаторов производства. Нужно было искать выход. Шахтеры начали отгрузку угля, который оставался на складах после ухода белогвардейцев.

Организация добычи после революции

В 1920 году полтавчане уже приступили к добыче угля. Добычу вели из трёх дудок (шурфов). По оценке специалистов того времени это был хищнический способ добычи. Пласты на месторождении расположены неравномерно, имели выпуклость до 20 метров. Дудки как раз закладывали на местах этих утолщений. Уголь брали до тех пор, пока позволяли подземные воды. Как только бороться с водой становилось невозможно, дудку бросали и закладывали на новом месте. Такого рода эксплуатация портила рельеф местности, мешала в будущем вести добычу угля целесообразными методами. Но выхода не было, и работы продолжались. На Брединском месторождении велась дополнительная разведка дудками, предстояло доделать вторую шахту.

За первое полугодие 1920 года в Полтавке на «Пионере» было добыто в январе — 22700 пудов, в феврале — 10682, в марте — 20686, в апреле — 14440 пудов, в мае добыча не производилась, в июне — 51110 пудов. Всего за 1920 год на «Пионере» было добыто 226,1 тысячи пудов и 202,6 тысячи было сгружено из старых запасов. Брединцы сгрузили потребителям около 100 тысяч пудов. Крупный антрацит по-прежнему предназначался для ватер-жакетов и вагранок, орешник — для газогенераторов.

Какие предприятия потребляли брединский и полтавский антрацит в 1920—1921 годах? Перечень их достаточно большой. Это Калатинский и Катав-Ивановский медеплавильные заводы, Симский, Златоустовский, Кусинский, Белорецкий, Аша-Балашевский, Алапаевский, Нижне-Тагильский, Невьянский, Верхне-Кыштымский металлургические заводы. Все эти заводы получали крупный антрацит. Орешник в основном шёл для газогенераторов мельниц города Челябинска, станций Довлеканово, электростанций города Кустаная, кожевенного завода города Сатки.

В 1920 году 596 человек числились за Полтаво-Брединскими копями. Это было почти всё население копей. 1921 и 1922 годы можно назвать годами поистине героического труда брединских и полтавских шахтеров. Перенося голод и холод, они за эти два года добыли свыше полутора миллионов пудов антрацита и отправили потребителям все старые запасы около одного миллиона пудов. Всё было добыто тяжелым физическим трудом. Шахтёры внесли свой вклад в смягчение топливного кризиса, разразившегося по всей стране.

В те трудные годы партия и правительство не могли оказать Уралу большую помощь в механизации трудоемких работ, ибо разруха была повсюду, но всё возможное в этом направлении делалось. В эти трудные годы удалось заложить ещё две шахты на Полтавском месторождении — №5, № 6 и вторую шахту в Бредах.

Летом 1920 года на копях остро почувствовали нехватку рабочей силы. Причиной этого являлась мобилизация в ряды Красной Армии семи возрастных групп рабочих топливодобывающих предприятий, прекращение отзыва из рядов армии. Шестого апреля 1920 года Совет труда и обороны принял специальное постановление «Об обеспечении рабочей силой Челябинских копей». В нём предлагалось заменить Реввоенсовету снятые в Челябинском каменноугольном районе части трудармии военнослужащими, работающими на шахтах, разрешалось снимать лишь при непременном условии — одновременной замене их военнослужащими старших возрастов. Все квалифицированные трудармейцы, находящиеся на работе в копях, не подлежали призыву в армию.

В то время Полтавский район включал в себя территории нынешних Карталинского и Брединского, части Агаповского. Варненского, Кизильского. Нагайбакского районов.

Про 1 Мая 1920 г. «Первое мая 1920 года. В семь часов утра у шахты №4 появился красный флаг — сигнал к работе. Один за другим потянулись на площадь товарищи, куда были вынесены красные знамёна рудничных организаций. «Слава труду!» — написано на знамени ячейки коммунистов. Отправились на станцию Карталы (город образовался только в 1944 г., до этого Карталы были рабочим посёлком при станции). Идут с песнями. К 8.30 на площади собрались все: железнодорожники, население копей.

Разбились на четыре партии. Одни пошли на ремонт ширококолейной ветки от станции до рудника. Здесь работа идёт под руководством железнодорожников. Другие работали на прокладке узкоколейки, третья группа разбиралась с оборудованием на севере рудника, а четвертая строила погрузочную площадку.

Члены культпросвета заканчивают приготовления к спектаклю. В три часа конец субботника, и все идут в общественную столовую. Вечером — спектакль, ставился «Стенька Разин». Так провели горнорабочие Первое мая».

В 1920 году в Полтавском районе уже были созданы и работали комсомольские, профсоюзные организации и женсовет.

В мае комсомольская организация рудника «Пионер» насчитывала 26 членов. Там же, на угольных копях, работала профсоюзная организация. В начале сентября был переизбран рудком профсоюзов. Новый комитет был избран в составе Андреева (председатель), Архипова и Калинкина. При рудкоме работали комиссии: по охране труда и культпросветработе.

Союзом молодежи была открыта школа грамоты. Её посещало 26 человек, среди них большинство — комсомольцы. «Чувствуется горячее желание учиться и получать знания, но дело тормозится отсутствием учебников и письменных принадлежностей» — писала газета.

18 июля на Полтавских копях состоялось торжественное открытие детского сада на 150 мест. В митинге, посвящённом этому событию, приняли участие представители всех организаций: копей, посёлка и станции. Вечером детьми и союзом был поставлен спектакль.

Ясли, 1935 г. из архивов Историко-краеведческого музея Карталинского района

Основное назначение этих дошкольных учреждений заключалось в том, чтобы дать возможность женщине заниматься производственной и общественной деятельностью. То есть другими словами, родители, не спрашивая ребенка — хочет он того или нет, и даже не задумываясь о пользе или вреде этого (просто так надо), отрывают его от домашнего очага, от заботы и воспитания матери и передают его в чужие руки — и только для того, чтобы женщина могла пахать как все.

Важное место в работе советских органов занимал вопрос помощи инвалидам и семьям красноармейцев. В октябре в Полтавке и Бредах были проведены спектакли, средства от которых были отчислены инвалидам. Говоря о решении социальных вопросов в 1920 году, необходимо отметить, что уже тогда в Полтавке были открыты две общественные столовые, народный дом, работали школы, детсады и ясли.

В 1921 году разразился голод, в Полтавке продотряды вытащили всё, что имелось. Голод был страшный, всем тем, кто не уехал, пришлось очень тяжело. Сократилось более чем наполовину поголовье лошадей. Почти полностью был истреблен мелкий скот: свиньи, козы, овцы.

Планы шахтеров на 1921 год были напряжёнными. Рабочих на копях к 1921 г. насчитывалось 170 человек (т.к. произошла мобилизация в ряды Красной армии), большинство из которых были заняты на поверхностных работах. Производительность одного забойщика составляла 29 пудов за смену, а одного занятого — 1,8 пуд. Государственная программа сформулировала задачу отгрузить в 1921 г. 1 млн. пуд. угля, учитывая, что на копях за годы Гражданской войны скопилось 925 тыс. пуд. Уголь сортировался по 4-м фракциям: крупный, орешник, семечко, мелочь (штыб).

В 1921 г. в Полтавке были заложены еще две шахты — № 5 и № 6, однако к концу 1922 г. они были полностью выработаны.

Помогая им, Челябинский губком, Верхнеуральский и Троицкий укомы партии в конце 1920 г. и в начале 1921 г. направляли на Полтаво-Брединские угольные копи трудармейцев. Из Верхнеуральского уезда было направлено 150 трудармейцев, а в начале января еще 81 человек, в том числе 37 бывших красноармейцев. Людей добрали. Всего на Полтавских копях в 1921 г. уже трудилось 450 человек. В начале года эти копи имели 19 потребителей, к середине — уже 23. В первом полугодии дополнительно для работы на шахтах прибыло 27 горнорабочих из города Симбирска. Национализированные предприятия были объединены в тресты, строившие свою работу на принципах хозрасчета. Промышленные предприятия Челябинской губернии, в зависимости от их размеров, значимости выпускаемой продукции, находились в ведении различных органов. Так, в ведении центра и Уралпромбюро находились и такие крупные предприятия, как Челябинские и Полтаво-Брединские Государственные Антрацитовые Копи.

На всем протяжении своей истории Полтаво — Брединские угольные копи более 20 раз передавались различным управлениям и объединениям. Это в большой степени затрудняет сбор материалов по истории этого предприятия (архивы передавались постоянно, соответственно документы терялись). Заведующим копями в 1922—1923 гг. был тов. Скетерес, получал он в 1923 г. 60 товарных рублей.

В начале 20-х годов центральные и губернские органы питали большие надежды на то, что Полтаво — Брединские копи выйдут из кризиса, наберут силы и существенно увеличат добычу антрацита и графита. Однако сделать это было нелегко. На одном энтузиазме шахтеров существовавшие проблемы решить трудно. Нужны были значительные капитальные вложения и лучшее снабжение. В этот период истории молодая Советская республика не располагала этими ресурсами, т.к. были более важные проблемы. В 1920—21 годах шахтёры неоднократно привлекались для борьбы с бандами Попова, Макарова, Охранюка-Черского, базировавшихся в Джабык-Карагайском и Брединском борах. Были моменты, когда полностью останавливалось производство и шахтёрские вооруженные отряды уходили прочёсывать леса. В 1921 году банды были разгромлены. Проблем не убавлялось. Зимой приходилось расчищать железную дорогу — к этой работе также привлекались шахтёры. Не решены были вопросы сортировки угля — не было оборудования, не хватало лесоматериалов, вагонов. Что касается жилищного вопроса на копях, то ввиду полного отсутствия квартир положение там было тяжелое.

На копях в первую очередь не хватало проходчиков. Профессор А.Сидоров, посетивший копи в 1920 году, писал: «Недостаток рабочих заставлял прибегать к тришкиному кафтану — не углубив шахты, не будет угля в следующем году, а рабочих рук не хватает, и поэтому правление сняло всех рабочих с очистной добычи и поставило на проходку шахт. Правление четыре раза телеграфировало о переводе денег на текущие нужды и только после четвертого раза перевод был произведён. По поводу лесных материалов: следует закрепить за копями достаточное количество лесных делянок для того, чтобы не только удовлетворить текущие нужды, но и обеспечить на продолжительный срок возможность предприятию разрастаться», («Серп и молот», 1920, № 14).

За 1921—1922 гг. копи добыли около ,5 млн. пуд. и отгрузили ещё 1 млн. из старых запасов. Это была фактически форсировка проходки и отгрузки угля. Успешности отгрузки способствовало то, что в 1917 г. был построен первый участок Троицко-Орской железной дороги до Карталов. В начале 1920-х гг. движение по нему от Троицка осуществлялось 1 раз в неделю. Поезд состоял из одного приспособленного и 10 грузовых вагонов, подвозящих на копи лес и вывозящих — уголь.

В 1921 году из дудок было добыто около 217 тонн графита и отсортировано из старых запасов 117 тонн. Следовательно, в 1921 году всего было добыто графита около 334 тонн. Полтавский графит применялся на Пермском заводе.

В 1922 году на Полтавских копях шахты практически были выработаны. Маломощные котлы и насосы не справлялись с откачкой воды из шахт. На месторождении практически не велась разведка шахтных полей. Шахты только добывали. Возложенная на управление норма добычи антрацитов на период 1921 года в количестве 500000 тысяч пудов была полностью выполнена в течение первых 10 месяцев. «Общее количество антрацита могло быть за указанные месяцы много больше, но этому было причиной отсутствие в продолжение первого полугодия, неаккуратность подачи и даже полное отсутствие продовольствия» — писала газета «Трудовой набат» 15 января 1922 года. На 1 января 1922 г. на Полтавской копи трудилось 158 человек (139 рабочих, 5 техперсонал, 14 конторских), Брединской копи 218 (188 рабочих, 7 техперсонал, 23 конторских), Районная контора (4 техперсонал, 32 конторских).

На Полтаво-Брединских копях программой предусматривалось добыть в октябре 1922 – январе 1923 г. 530 тыс. пудов угля, а добыли только 78 тыс. пудов. Уголь планировалось отгружать: 1) Южно-Уральскому Тресту (семечко и штыб); 2) Уральскому Золоторудному Управлению для Джетыгаринского и Гумбейского округов; 3) Московскому рынку через Москвотоп (крупный антрацит и кулачник). Произведенный опыт отправки продукции в Москву не увенчался успехом, так как антрацита свежей добычи в достаточном наличии не оказалось и ранее добытый, долго лежавший на копях и погруженный при том без отсевки антрацит прибыл в Москву в настолько измельченном виде, что он не удовлетворил ожидания покупателей. Продажа антрацита для отопления жилищ на Урале себя тоже не оправдала. Из 6 тыс. пудов, отправленных для реализации в Троицк, горожанам удалось продать только 2 тыс. пудов. остальные 4 тыс. пудов лежат на складе не проданными; оказалось что дрова на месте стоили значительно дешевле, чем антрацит. Кроме того, выяснилось, что нет надежных перспектив на получение твердых заказов от уральских заводов, так как те ожидали результатов своих лесозаготовок, а без этого не хотели делать заказ на антрацит.

Копи занимались и сельскохозяйственными операциями для обеспечения продовольствием и фуражом. По Полтавской копи на 1923 г. был план 100 десятин засеять разными хлебными злаками. Занимались и лесными операциями: заготовка дров, крепей, бревен разных диаметров, досок, древесного угля.

В 1923 г. на Брединской копи была планово разведана шахта №1^бис, на шахте было заменено старое срубовое крепление на новое на глубину 22 сажени. Вагонетки вместительностью 15 пудов были заменены на вагонетки 25 пудов. Были большие планы по строительным работам. На Полтавской копи: 1) выстроить каменное здание кладовой для смазочных и осветительных материалов; 2) выстроить каменные котельное и машинное здание при шахте №6; 3) достроить здание больницы. На Брединской копи: 1) достроить здание школы, бани; 2) выстроить здание казармы на 40 человек, 3-4-х семейное здание большого типа, 2-4-х семейное здание малого типа. Средства не были выделены и абсолютно ничего не было сделано. Необходимы были финансовые средства для приведения в порядок парового хозяйства Брединской копи на шахте №1^бис на горизонтальном и вертикальном котлах Шухова.

Шахтеры, лучшие специалисты из рабочих, слесари, а также лучшие работники конторского персонала стали расходиться по соседним приискам или другим предприятиям по случаю невыясненного положения копей, чрезвычайно низкой оплаты труда, учитывая разразившийся голод. Нерегулярность движения, отсутствие вагонов, дорогой провоз по железной дороге стали большим препятствием для реализации брединского и полтавского антрацита. Особенно это остро сказалось на Полтавских копях, бывших в то время в три раза крупнее, чем Брединские копи.

За два месяца 1923 года было добыто 47240 пудов. В этих условиях с 1 февраля 1923 года согласно постановления УралПромБюро и УралЭкосо копи переводились на режим охраны с производством водоотливных работ на брединской шахте №1 и мокрой консервацией (затоплением) остальных шахт, пока не будут найдены пути сбыта на антрацит для уральских заводов, которые бы гарантировали не только бездефицитное существование копей, но и возможность их дальнейшего развития. Шахты копей «Пионер» были закрыты и поставлены на мокрую консервацию 22 февраля 1923 г. (по другим данным 1 апреля 1923 г.), их попросту — затопили. В мае 1923 г. водоотлив был отключен и с Брединской копи. На момент закрытия на копях имелось: четыре паровых котла, пять насосов, откачивающих 17000 ведер воды в час, два компрессора, один локомобиль (первый автомобиль), одна грузоподъемная машина. Численность персонала копей сократилось в марте-июне 1923 г.: Бреды — 31 чел., Полтавка — 23 чел.,

Причины, по которым УралПромБюро 3 сентября 1923 г. пошло на полную консервацию Полтавского-Брединского месторождения были следующими: 1) отсутствие на месте добычи рынка сбыта антрацита и невозможность из-за высоких железнодорожных тарифов реализовывать его за пределами района (так, при установленной продажной стоимости полтавского антрацита в 10 золотых коп., транспортировка его до потребителей в Златоусте обходилась в 16 золотых коп., т. е. транспортный тариф составлял здесь 62 % итоговой стоимости угля); 2) отсутствие денежных средств на восстановление парового хозяйства копей и новых капитальных затрат на разведки, подготовительные работы и новое строительство; 3) нерегулярная работа основного потребителя – Троицко-Орской железной дороги. Остававшийся на копях персонал имевший 13 верблюдов и 24 лошади, переводился на работы по доставке грузов на золотые рудники, т.к. копи были переданы Золоторуде.

Следует отметить, что состояние геологоразведок на Брединском месторождении было более лучшим и поэтому существовали перспективы добычи антрацита. Этому немало способствовали геологи М.И. Липовский и особенно В.Г. Грушевой и М.С. Волков, производившие разведки в 1918 и 1924 годах. М.С. Волков изучал это месторождение более 10 лет вплоть до 1934 года. Все эти годы, согласно данным инженера Шапшаева, производилась добыча графита.

В Бредах в 1922 г. эксплуатационные работы на одной шахте продолжились трестом Челябуголь, однако уже в конце года копи были переданы в ведение Джетыгоринскому рудоуправлению, которое в 1923 г. заложило там шахту № 2. Добытый в Бредах уголь гужевым способом переправлялся на рудник, расположенный за 100 км. В эти годы на Брединских копях имелись следующие постройки: контора, приемный покой, рабочий клуб, раскомандировочная, склад технических материалов, продовольственный магазин, динамитный погреб, баня, конюшня, 9 жилых зданий с 18 квартирами, общей площадью 1097 аршин. Квартир было мало, но необходимо учитывать, что в прежнее время на копях работало много местного населения из поселка Бреды, пришлые же снимали у них квартиры.

Итак, в 1923—1927 годы работала одна копь в Бредах, где и находилось в то время управление Полтаво-Брединских копей.

Известен и предлагавшийся примерный штат Бредкопей на вторую половину 1920-х гг. Так, в 1926-27 операционном году копи должны были добыть 1,5 млн пуд. при штате 128 человек и 15 лошадей, в 1927-28 г. — 3 млн пуд. при штате 271 человек, а в 1928—1929 г. — 4,5 млн пуд. и штате 388 человек. На оживление Брединских копей местные власти испрашивали из облпромфонда 45 тыс. р., подлежащих погашению в течение 5 лет, причём получили они даже больше — 56 тыс. р. Однако в 1926 г. копи были переподчинены «Уралсовнархозу».

Закрытие Угольных копей, 1927 г.

В конце 1926 года остро встал вопрос о Брединских копях в связи с выработкой угля. Предстояло их закрытие. Окружным и районным органам не удалось отстоять эти копи, и вскоре в начале 1927 г. они были закрыты и поставлены на мокрую консервацию. В условиях начавшегося железнодорожного строительства бездействие Полтаво-Брединских угольных копей рисовало железнодорожникам довольно мрачные перспективы.

Завершился ещё один период работы Полтаво-Брединских копей, который оказал, что развитие этого угленосного района возможно только при общем подъёме промышленности страны. Чтобы возродить работу этих копей, требовались значительные капиталовложения на новое строительство шахт и объектов быта, а также решения других вопросов.

Полтаво-Брединские копи сыграли определенную роль в смягчении топливного кризиса, охватившего страну в 1919—1924 годы. Благодаря им получили развитие поселки Бреды и Полтавка. Наконец, наличие угля в этом районе предопределило судьбу строительства железной дороги Троицк—Орск, сыгравшей большую роль в экономическом развитии нашего края.

Хотя работа Полтавских копей была приостановлена, в 1923 г. местные партийные и советские организации не теряли надежду на их открытие. Они, выполняя задание Троицкого окружкома, подготовили данные по истории разработки и эксплуатации угольных копей для решения вопросов в Уральском Совете и центре. Штаты Полтавских копей были частично сохранены. На первое января 1923 года в них числился 171 работающий, меньше, чем в 1922 году, почти в два раза. Сохранение этого минимального штата было необходимым условием. Надо было вести отгрузку оставшегося угля, поддерживать в нормальном состоянии оборудование, нести охрану. Примечательно, что штаты были сохранены не только в 1953, но и в последующие годы. За первый квартал шахтеры добыли более 47 тысяч пудов угля.

Из-за острой нехватки финансовых средств почти не решались вопросы развития быта и культуры. Число изб-читален, библиотек не росло. Медицинское обслуживание и образование оставались на прежнем уровне. В связи с появлением в районе значительного числа сезонных рабочих встали задачи улучшения культурно-массовой работы и среди этой части населения.

В 1927 году блеснул радужный луч надежды. В газете «Вперед» от 18.01.27 года появилась небольшая информация: «Московское представительство Уральского облисполкома возбудило в центре ходатайство об ассигновании средств для организации Полтаво-Брединских антрацитовых копей. Сейчас в Москве ждут получения с Урала материалов по геологии и экономике данного района». Речь шла о новом строительстве шахт, техническом перевооружении, увеличении объема добычи угля и т. д. Такие странные события наблюдались: копи то закрывались, то их готовились открывать и модернизировать. Впрочем, это будет ещё не один раз, надежды на полтавский и брединский антрацит, как присадку к кузнецкому углю для Магнитки, возрождались многократно. Думается, что ученые в этом вопросе не разобрались до сих пор.

В 1927 году в самом разгаре была работа по приёму, водворению и наделению землей семей переселенцев, приезжавших в Полтавский район на постоянное место жительства. Третий Полтавский переселенческий подрайон был образован в 1926 году. Согласно решению Троицкого окрисполкома в 1927 году в округ необходимо было переселить 30 тысяч человек. Значительная часть этих людей должна была осесть в Полтавском районе. Государство поощряло переселенческую политику — каждой семье предоставлялся кредит в размере 300 рублей. По тем временам это были большие деньги. Переселение шло непросто — было очень много земельных споров. Поэтому, видимо, пленум Троицкого окрисполкома и рассматривал весной 1927 года вопрос «Влияние кулаков на землеустройство».

С 1927 по 1934 г. в связи со строительством Магнитогорского металлургического комбината геологоразведку проводил Уральский геологоразведывательный трест, под руководством О. А. Петрушкевича и Н. В. Остроумова. С помощью этих разведок была освещена площадь около 6 км². Были обнаружены на берегу реки Карталы-Аят 8 пластов рабочей мощности.

В 1927 г. копи были переподчинены комбинату «Уралуголь», а в 1928 г. попали в ведение Магнитостроя. В 1929 г. копи возвращаются «Уралуглю».

В 1930 г. угольные копи, хотя они ещё не работали, имели два кирпичных завода.

На постоянную откачку воды для возобновления разведок или, наоборот, на затопление копей для мокрой консервации ежегодно тратились сотни тысяч рублей. Ситуация должна была измениться в связи с принятием второго пятилетнего плана развития народного хозяйства, который предусматривал существенный рост добычи угля на месторождении. За это время предполагалось построить 5 новыхшахт, а также кардинальным образом улучшить ситуацию с жильем. Жилплощадь на копях должна была вырасти с 3500 м² в 1931 г. до 71740 м² в 1937 г.

У шахтёров забрезжил луч надежды: «Уралуголь» приступил к постройке и ремонту шахт в Бредах. Не сидели сложа руки и руководители Полтавского района. 25 ноября 1930 г. на бюро райкома партии был рассмотрен вопрос «Об открытии и эксплуатации Полтавских угольных копей». Бюро целиком и полностью поддержало решение Магнитогорского РК ВКП(б) о создании дополнительной топливной базы для Магнитогорского металлургического завода в лице Полтаво-Брединских угольных копей, с чем обратиться для решения вопроса в Уральский обком партии.

Снятие Угольных копей с мокрой консервации, 1931 г.

В марте 1931 г. копи были сняты с мокрой консервации. В это время работало две организации: Полтавское управление новых шахт (УНШ) и собственно угольные копи. В первой организации насчитывалось 449, во второй — около 500 человек. Они имели разные задачи. Первая организация должна была вести проходку, ремонт и строительство шахт, вторая — эксплуатировать эти шахты. Обе организации не выполняли планов. Да это и невозможно было сделать, так как ни новой техники, ни достаточного количества специалистов, ни финансов обе организации не имели.

«Деловой дом», 1933 г. из архивов Историко-краеведческого музея Карталинского района

Был один голый план — выдать на-гора в 1931 году 250 тысяч тонн угля. Этот волевой приказ (иначе и не скажешь) был нереален. Такого количества угля ни разу ни в одном году Полтавские копи, даже во времена своего относительного благополучия, не производили.

7 марта 1931 г. была создана партячейка и выбран ее секретарь — И. Пензин. В это время в организации работало шесть членов партии и пять комсомольцев. Тогда же, в марте, был создан шахтный комитет профсоюзов. Копи имели пять цехов: горный, хозяйственный, строительный, механический и разведку.

На шахтах № 4 и № 6 вели проходку. Данными шахтами по отдельным пластам были пройдены штреки (горизонтальная (с углом наклона не более 3°) подземная горная выработка, не имеющая непосредственного выхода на поверхность) на расстояние до 250 м. Средняя мощность пластов составляла 1-1,5 м., а общие запасы угля на месторождении оценивались на разведанной площади в пределах 23,6 млн. т. Любопытно, что столь высокие цифры получались путем экстраполяции результатов по разведанным участкам на всю площадь месторождения. В качественном отношении уголь имел: влажность — 3-4 %, зольность — 20-22 %, летучесть — 4-5 %, коксуемость — 85-90 %, содержание серы -менее 1 %., т. е. Полтаво-Брединский уголь имеет состав аналогичный антрацитам. Кроме того, пласты угля имеют большие примеси графита, что при правильной постановке процесса обогащения даёт не менее ценный побочный продукт – графит.

Велась геологоразведка. Считалось, что помимо полосы от Троицка до поселка Бреды (около 200 км в длину и 10 км в ширину) можно было также рассчитывать на промышленное значение еще четырех совершенно неисследованных полос в районе городов Орска, Магнитогорска, поселка Варна и в северном Казахстане. Запасы Полтавки, где было вскрыто 32 пласта, оценивались в 12,9 млн. т., а Бредов (50 пластов) — в 25,4 млн. т. (по методу экстраполяции).

Новая шахта №6. Заложена в 1931 г. при техническом инженере Грош (немецкий инженер). Во время отпуска Гроша ствол шахты скосили на 20 см по вертикали. Из архивов Историко-краеведческого музея Карталинского района

Полтавские копи были полнокровной организацией со своими задачами и проблемами. Предприятие имело столовую, магазин, школу, детские сады, но эта организация катастрофически нуждалась в рабочей силе. Вокруг шло огромное строительство, вся страна была превращена в большую стройку, поэтому текучесть рабочих была значительной. Даже в 1932 году копи имели только 33 процента штатного расписания.

Вид на копёр, лебёдочное здание, раскомандировку, котельную, 1933 г. из архивов Историко-краеведческого музея Карталинского района

Это конечно же сказывалось на работе организации. Срывались сроки проходки шахт, разведочных работ, а они были крайне необходимыми, чтобы обеспечить задел на будущее. Не хватало стройматериалов, плохое снабжение, простои, самотёк — всё это проблемы Полтавских угольных копей 1931 года.

А решать надо было многое: кроме основных работ восстанавливались подъездные пути к шахтам, участие в посевной и уборочной (копи имели свое подсобное хозяйство) и т.д. Так начиналось восстановление после 1923 года. В 1931 году программа восстановления была выполнена только на 28 процентов. За основу выполнения бралась прежде всего проходка шахт.

Конечно, это сейчас, спустя много лет, все эти планы кажутся нереальными. Шутка ли — 250 тысяч тонн угля в год! А тогда о неосуществимости планов вслух не говорили, а только думали. Спасение Полтавских угольных копей видели в чём, вы думаете? Во встречных планах. «Встречные планы — спасение Полтавских угольных копей!" — такой призыв звучал в то время. Суровая и горькая правда истории. В 1931-м было добыто только 17 500 тонн антрацита при плане 250000 тонн! Уже сама эта цифра говорит сама за себя.

В 1932 г. Угольные копи по-прежнему переживали большие трудности. Проходка шахт шла медленно и не укладывалась в запланированные сроки. Особенно тяжёлое положение было на шахте № 6, где из 68 метров проходки за 1931 год было пройдено только восемь.

Естественно, решение Уралобкома и облисполкома о добыче 250 тысяч тонн угля было не выполнено. Основная причина плохой работы — отсутствие оборудования и материалов, нехватка рабочих кадров. Положение усугублялось также тем, что «Уралуголь» совершенно не выделил средств на 1932 год на строительство школы, больницы, бани, яслей, клуба. Финансировалось в минимальном размере только строительство жилья для шахтёров. Бывший главный бухгалтер Полтавских копей уже в то время дал меткую характеристику данной организации — «несчастные копи». Да, это была правильная оценка. Коллектив организации — строителей новых шахт и шахтеров — к тому времени уже насчитывал более тысячи рабочих, а дела шли плохо. Тяжелая физическая работа, плохие жилищные и бытовые условия, отсутствие техники, почти ежедневные переработки — а результата нет. А сверху давили: «Дайте уголь!». Вот и стали несчастными копи.

Политбюро ЦК ВКП(б) от 19.III.1932 г. постановило:

1. Обязать НКТпром, не позднее 1мая 1932 г. закончить строительство железнодорожной ветки в 1,5 км в Брединском месторождении и в 2,5 км на Полтавском месторождении, предложив НКПС отпустить для этой цели старогодные рельсы легкого типа, снимаемые с линии Троицк — Орск;

Немецкая карта времён ВОВ. Видно станцию Stein-Kohle или «Каменный уголь» и построенную к ней ж. -д. ветку.

2. Обязать Уралуголь сверх 3-х находящихся в проходке шахт, в случае благоприятных результатов разведки, заложить ещё одну шахту в Брединском районе и закончить строительством начатые шахты в следующие сроки: в Бредах — шахту № 3 к 1-му августа 1932 г., шахту № 5 (вновь начинаемую) к 1 января 1933 г.; в Полтавке — шахту № 4 к 1 октября 1932 г. и шахту № 6 к 1-му декабря 1932 года.

Шахта №4, 1933 г. Слева труба новой котельной высотой 28 м. Из архивов Историко-краеведческого музея Карталинского района

К концу августа 1933 г. Полтавские копи были переданы приказом Наркомтяжмаша (Народного Комиссариата тяжёлой промышленности) из системы «Уралуголь», обратно в систему «Магнитостроя». Чехарда с переподчинённостью предприятия продолжилась.

В 1934 г. копи переданы «Главуглю СССР». Все эти переброски негативно отразились на качестве проводимых работ, часть разведок проводились по уже изученным пластам, а по части оказались утраченными первичные материалы.

В 1934 г. рабочих, особенно забойщиков, не хватало, механизация трудоемких процессов практически была сведена к нулю.

В силу этого не осваивались отпущенные средства, текучесть кадров была велика. Годовой план добычи угля по сравнению с предыдущими годами был снижен и составлял 150 тысяч тонн. Но и этот план был нереален. Естественно, он не был выполнен. 37,6 процента — таков итог выполнения годовой программы.

По штатному расписанию на копях полагалось иметь 580 человек в месяц, фактически работало 300. Из 1 млн. 346 тысяч рублей ассигнованных средств было освоено только 464 169 руб. Социалистическим соревнованием было охвачено 42 процента работающих. Но производительность труда была высокой — 110 процентов (на одного рабочего). Самой большой проблемой было строительство электростанции: без энергии трудно было рассчитывать на успех. Дело шло к очередному закрытию предприятия.

Здание бани для помывки шахтёров, попробуйте отмыться от графита, 1935 г. из архивов Историко-краеведческого музея Карталинского района

Консервация шахт, 1935 г.

Начало 1935 года для шахтеров Полтавских угольных копей было неудачным. В январе на 11 дней встала шахта № 6: затопление. Маломощные старые насосы никак не могли откачать воду. Предприятие продолжало нести убытки, ибо простои очень дорого обходились. Вышестоящие организации (а их было много, так как копи переходили в подчинение от одного главка или треста к другому) просто-напросто махнули рукой на полтавских шахтеров.

Вагон простоя на ветке Угольных копей, 1935 г. Фото размещено с разрешения Историко-краеведческого музея Карталинского муниципального района.

Полтавский райком партии стремился помочь копям. В своих ходатайствах он просил эти главки и тресты решить вопрос о строительстве электростанции, обеспечить предприятие компрессорами и насосами. Но никто по-деловому не помогал. Ассигнования на производственные нужды в размере 2,5 миллиона рублей и на жилье в размере 170 тысяч были обещаны на 1935 год. Но ресурсов копям никто не дал.

В этих условиях коллектив шахтеров обратился с письмом в редакцию газеты «Правда». В письме откровенно говорилось об итогах работы предприятия за 1934 год (план выполнен на 37,6 процента, перерасход средств составил 597 тысяч рублей). «Копи не найдут хозяина, насосы на водосливах не работают, паровые котлы не приспособлены к местным углям, нет спецодежды и инструментов, подъемных канатов, стройматериалов (какая стройка может быть без леса?), строим электростанцию по негодному проекту. До каких пор государственные средства будут затрачиваться нерентабельно? Просим воздействовать на «Главуголь».

«Правда» и «Главуголь» не помогли — 8 декабря 1935 г. шахты были поставлены на консервацию.

Шахта №6 до консервации, 1933 и 1935 гг. из архивов Историко-краеведческого музея Карталинского района

В 1935 г. копи ненадолго оказались подчинены уполномоченному Наркомтяжпрома по Орско-Халиловскому району. Затем они были возвращены «Главуглю» с образованием в 1936 г. самостоятельного треста «Южуралугольстрой».

Рабочие снова стали разъезжаться. Но вот что странно: 20 октября 1935 года в газете «Челябинский рабочий» была напечатана статья начальника «Южуралугольстроя» Т. Горбачева, который дал высокую оценку качеству полтавского антрацита. По его словам, уголь годился для паровозных топок пылеугольных котельных, газогенераторов, легко брикетировался и хорошо заменял кокс. Однако эта статья не была услышана.

По тем временам отличный дом, 1936 г. из архивов Историко-краеведческого музея Карталинского района

Да, по-видимому, Полтавскими копями никто и никогда по-серьезному не занимался. Оборудование давали устаревшее, не было настоящих геологоразведочных работ. А между тем именно благодаря наличию запасов угля в Полтавском и Брединском регионах железная дорога прошла через Карталы и Бреды. С копями связывали большие надежды, так как они находились рядом с горой Магнитной. По словам одного ответственного работника: «Копи не оправдали надежд». В этом сомневались ученые, ибо, читая многочисленные мнения ученых, не находишь среди них безнадежности. Наоборот, они оптимистически оценивали месторождение.

Брединские копи продолжали работать. Там ширилось стахановское движение.

Авторы проекта развития копей, предложенного в 1936 г., в частности Протопопов — секретарь Брединского РК ВКП(б), настаивали на том, что себестоимость угля в Бредах очень низка и составляет около 14 р. за тонну, что вполне сопоставимо с Кузбассом, где себестоимость была 13 р., и меньше, чем на ближайшем антрацитовом месторождении в Егоршино (22 р.). Добыча угля в Полтавке и Бредах могла бы сопровождаться попутной добычей глинистых сланцев (огнеупоров), которые составляли до 65 % общей мощности угленосной толщи. Магнитогорский комбинат систематически отгружал с месторождения эти сланцы. Данный факт также должен был удешевить добычу.

Однако главнейшим аргументом в пользу разработки месторождения проект называл острый дефицит топлива в районе Магнитогорского промышленного узла, потребности которого уже оценивались в 5,3 млн. т. в год и должны были возрасти в третьей пятилетке. Удовлетворить потребность в угле можно было только за счет дальнепривозного топлива. Если в отношении кокса приходилось допускать дальние перевозки из Кузбасса и Караганды, то в отношении энергетического топлива план Урало-Кузнецкого комбината рассматривал дальние перевозки только как временную, паллиативную меру, до налаживания снабжения производства более дешевыми местными углями. Перевозки угля из Кузбасса и Караганды в объеме 5,5 млн. т. в год потребовали бы пропускать в Магнитку 14-15 паровозных составов ежесуточно, и это при том, что максимальная пропускная способность Южно-Уральской железной дороги на некоторых участках не превышала 20 составов, включая пассажирское движение.

Однако Главуголь СССР не сильно прислушивался к мнению местных партийных органов, и в 1936 г. на работу треста «Южуралугольстрой» им было отпущено кредитов всего на сумму 3,2 млн. р., причем из них только 314 тыс. р. выделялось на нужды разведки. На 1937 г. было выделено еще меньше — 2,3 млн. р., что в переводе на физический объем позволяло построить только 5 жилых домов для рабочих и пройти 2 тыс. погонных метров горных выработок на шахте № 3 в Бредах. Подобные объемы финансирования не позволяли ввести в эксплуатацию ни один из строящихся участков в течение ближайших нескольких лет.

При этом, на 1937 г. в Бредах было запланировано изыскание участка под строительство электростанции мощностью в 8-12 тыс. кВт, которая должна была начать работу на привозном топливе. Райком просил у «Главугля» кредитов для треста на сумму около 9 млн. р., треть от которой должна была направляться на осуществление разведок. Только в этом случае, по мнению авторов проекта, можно было ожидать в 1938 г. уровень добычи в 250-300 тыс. т.

Борьба за фонды, происходившая в условиях ужесточения политического курса, вела к появлению в документах все более жестких формулировок, а игнорирование «Главуглем», не желавшим вкладывать средства в авантюрные с его точки зрения проекты, требований районных партийных организаций приводило к обвинениям работников «Главугля» во вредительстве. В феврале 1938 г. Брединский райком партии направил докладную записку на имя секретаря Челябинского обкома Огурцова и наркома тяжелой промышленности Л. Кагановича, в которой указывал на то, что в 1936 г., несмотря на протесты райкома, угольный бассейн был «вредительски закрыт». Кроме того, по мнению райкома, «бассейн имеет гораздо больше запасов угля, нежели это установлено геологоразведкой», так как «само исследование пласта было поставлено вредительски и его запасы специально преуменьшались», «враги народа организовали плановое вредительство с целью сорвать добычу угля на Южном Урале, как базы снабжения топливом Магнитогорска». В связи с этим, райком требовал открыть копи и наказать виновных!

В 1938 г. вышло постановление НКТП о восстановлении копей, началась подготовка к восстановлению (в который раз?) Полтавских угольных шахт. Для этой цели было создано управление новых шахт (УНШ) для Брединских и Полтавских копей. Что включала в себя эта подготовка? Ремонтировалась железнодорожная насыпь, заготавливались шпалы, были получены паровые котлы для котельной. 110 квартир отремонтированы для проживания приезжих рабочих, ввели в эксплуатацию водопровод и баню.

В 1939 г. несмотря на то, что в годы первых пятилеток было построено много шахт в различных регионах страны, угля всё же не хватало. «Чрезвычайно большие затруднения с топливом переживает город Магнитогорск. Между тем рядом с Магниткой, в Полтавском районе имеются запасы угля в 158 миллионов тонн антрацита. Стоит только магнитогорцам проявить инициативу по организации разработки угля — и затруднения с топливом будут устранены. Надо организовать добычу топлива в Полтавском, Брединском и Кизильском районах» — писал газете «Челябинский рабочий» начальник топливно-энергетического сектора облплана М. Марков.

В 1939 году в который раз пришли к мысли, что местные угли — это большая ценность для области. Начинаются интенсивные разведки. Они проводились под руководством В. С. Шехунова, А. А. Петренко и И. Г. Медовского. «Необходимо детально разведать и подготовить запасы угля на Полтавском и Кизильском месторождениях. В намечаемых планах геологоразведочных работ на 1939 год предусмотрены разведки на горе Верблюжка, в Кочкаре на предмет вольфрама, Кацбах — молибден. Айдырля — висмут» («Челябинский рабочий», 28 февраля 1939 года).

Угольные копи. Строительство новых шахт, 1939 г.

Трест Полтаво-Бредуголь, как самостоятельная единица, был создан в октябре 1939 г. Он объединял две действующие шахты (№ 4/6 Полтавка и № 3/5 Бреды) с суммарной проектной мощностью добычи в 335 тыс. т. в год и четыре строящихся предприятия.

Развернулись работы по строительству и ремонту шахт в Полтавке и Бредах. Сроки строительства были жёсткими. Постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР в Полтавке и Бредах надо было сдать в эксплуатацию четыре шахты и вновь заложить ещё четыре. Строительство осуществляло Полтаво-Брединское УНШ (управление нового шахтного строительства объединения «Шахтстрой»), начальником которого был Зубенко, секретарем парткома — Рубцов, председателем шахткома — Дударев.

С первых дней строительство пошло негладко. Не хватало нужных материалов, смет, была большая текучесть кадров. В 1939 году в Полтавке была сдана в эксплуатацию только шахта № 4/6. Кроме неё был введен новый 25-квартирный дом для шахтеров, два дома для ИТР. Строились контора, баня, механические мастерские, материальный склад, мастерская для промывки отбойных молотков.

При этом большая часть этого вновь построенного жилого фонда была занята строителями, а не шахтерами. Бытовые условия для рабочих здесь, по оценке комиссии обкома, были совершенно не созданы. В бараках-общежитиях было холодно, грязно, печи были неисправны, вторых рам в окнах нигде не было, постельные принадлежности не менялись, кипяченой и холодной воды, а также чайников и бачков для воды не было почти нигде, не хватало тумбочек и табуреток. В бараках семейные и одиночки проживали вперемешку. В одной из комнат женщина с ребенком жила с пятью незамужними девушками, в другой — муж с женой делили жилплощадь (12 м²) с двумя холостыми мужчинами. Катастрофически не хватало бань, но при этом их строительство не велось. Для ИТР бытовые условия создавались медленно. Немногим имевшимся инженерам приходилось жить с семьями в отдельных, но холодных, плохо прогреваемых комнатах тех же бараков.

Естественным следствием бытовой неустроенности была высокая текучесть кадров. В 1-ом квартале 1939 г. трестом было принято на работу 304 человека, а уволено 242, и это при общей численности рабочих 549 человек. Таким образом, за квартал трудовой коллектив обновлялся почти на половину. Из общего числа рабочих стахановцами и ударниками признавались 119 человек, но при этом в тресте за квартал было совершено более 1 тыс. прогулов. Для закрепления рабочих на шахтах проводились разъяснительные беседы, заключались трудовые договора, некоторым рабочим и специалистам выдавались ссуды, отводились земельные участки, которые силами шахт вспахивали и засевали картофелем. Заведующие шахтами уговаривали рабочих заключить договора на индивидуальное строительство, но согласившихся нашлось только 15 человек. Трест создал бригаду для заготовки самана под индивидуальное строительство для этих рабочих.

Общие вскрытые запасы по копям насчитывали 2,7 млн. т. Однако восстановление и развитие копей наталкивалось на постоянные трудности с отсутствием стройматериалов. Трест обратился в «Главснаб» за необходимыми ему огнеупорными кирпичами, тот направил представителей треста с гарантийным письмом в артель «Ударник» на станции Увелка, где им должны были выдать 5 вагонов требуемого кирпича. Однако оказалось, что данный завод сгорел несколько месяцев назад, а «Главснабу» об этом ничего не было известно. Данный эпизод хорошо иллюстрирует реальное положение с управляемостью экономикой в 1930-е гг., особенно в неприоритетных экономических проектах.

В середине декабря пленум Челябинского обкома ВКП(б) рассмотрел вопрос «О реализации постановления ЦК ВКП(б) от 28.10.1933 г. «О развитии добычи угля на Урале». Постановлением обкома управление Полтаво-Брединского треста (начальник т. Симонов) обязывалось освоить в кратчайший срок сданные в эксплуатацию шахты № 3 и № 4 с тем, чтобы обеспечить безусловное выполнение плана угледобычи. Кроме того, обком просил «Главуралуголь» выделить Полтаво-Брединскому тресту десять восьмиквартирных сборных домов и обязал трест устранить недоделки и обеспечить цикличную работу на шахтах.

Все эти постановления не были выполнены, так как они были нереальны и не подкреплены достаточными финансовыми и материальными ресурсами. Единственное, что удалось совершить в 1939 году, так это начать минимальную добычу на шахтах.

Закладка новых шахт на месторождении постоянно срывалась из-за отсутствия достоверной геологоразведочной информации и того, что вовремя не был обеспечен как ввод жилья для рабочих-строителей, так и ввод электросети, водопровода и подъездных путей к шахтам.

Главной нерешенной проблемой треста оставалась нехватка электроэнергии. По плану развития месторождения предусматривалось строительство двух (в Полтавке и Бредах) ЦЭС (заложены в 1938 г.), сроки ввода которых постоянно откладывались, что затрудняло проведение механизации предприятий. Трест располагал 68 отбойными молотками, из которых в работе была задействована только половина по причине нехватки электроэнергии. Комиссия Промбанка предлагала отказаться от дорогостоящей затеи сооружения двух собственных электростанций и подключиться к Магнитогорским станциям. Протянуть линию электропередач до Магнитогорска (280 км) обошлось бы в 3,2 млн. р., в то время как строительство двух ЦЭС потребовало бы 13 млн. р.

1939-й операционный год трест закончил с убытком в 540 тыс. р.

В 1940-м началось строительство шахт на Полтаво-Брединских угольных копях. 14 января в газете «Челябинский рабочий» была напечатана передовая статья «По-большевистски бороться за уголь», в которой работе управления по строительству новых шахт и Полтаво-Брединского треста было уделено много внимания. Призывы и угрозы — так можно коротко охарактеризовать содержание этой статьи. А сколько нереальных цифр? До конца 1942 года ввести в эксплуатацию 10 шахт, из них девять надо закладывать вновь. Полтаво-Брединский трест, организованный в 1939 году, должен добыть в 1940 году 300 тысяч тонн угля, а в 1942-м — 750 тысяч! Что предлагается сделать?

Надо мобилизовать все силы, по-настоящему организовать социалистическое соревнование, использовать опыт передовых забойщиков, развернуть как следует массово-политическую работу, разъяснять как следует постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О развитии добычи угля на Урале» и т. д. И так было почти всегда вплоть до окончательного закрытия шахт. Одни призывы. Ни слова, что мало строителей, нет нужных механизмов, машин, стройматериалов. В общем, и на сей раз по- настоящему, по-серьёзному копями так и не занимались.

Работа на шахтах в 1940 году шла с переменным успехом. Если планы перевыполнялись — газеты захлебывались от восторгов. Стоило провалить план — убийственная критика. Дела в Бредах шли лучше, чем в Полтавке. Это факт неоспоримый.

В начале года хорошо работала шахта № 3 в Бредах. Двухмесячное задание коллектив этой шахты выполнил досрочно. В целом и Полтаво-Брединский трест (начальник Симонов, парторг Щетинин) выполнил двухмесячное задание за счёт удачной работы шахты № 3, которая с 27 февраля уже давала сверхплановый уголь. Работать было нелегко, так как две шахты, сданные в эксплуатацию в четвертом квартале, имели существенные недоделки. Управление по строительству новых шахт в 1939 году по-настоящему работу на Полтавском месторождении так и не развернуло. И все же коллективы шахты № 3 в Бредах и № 5 в Полтавке работали неплохо.

Среди полтавчан необходимо отметить забойщика Баженова, который постоянно выполнял план на 170—260 процентов, и шахтеров бригад Моргасева (230) и Ильина (200 процентов). Проходчики Одинцов и Краснов, забойщики Карнаухов, Андреев, Смольников, крепильщики Шакиров, Гамандеев, коногоны Алабужин и Валеев — лучшие шахтеры Полтавских угольных копей того времени.

В 1940 году было разведано два новых шахтных поля — №10 и №12. Строилась шахта № 5 «Облтопа», где по-ударному на проходке трудились Белов, Ляпустин, Киселев, Стрижков, Евдокимов, а на строительных работах — каменщики Марчелов, Соколов, землекоп Сидоров, плотник Гузенко, чернорабочий Ковальчук, инструментальщик кавалер ордена Трудового Красного Знамени Андрей Никифорович Федоров.

Материально-техническая и социальная базы сильно сдерживали шахтеров. Конечно, в каждом месяце что-то строилось, вводилось, но этого было мало. В 1940 году главное внимание УНШ было сосредоточено на строительстве шахт № 4 и № 6 (в Полтавке заложили шахты № 4-бис и № 6-бис) и центральной электростанции. К строительству гаража приступили только к концу года.

Полтавское УНШ (начальник Шестаков) не справлялось с планами шахтного строительства. Из объектов жилищно-бытового назначения удалось построить два общежития (на 60 и на 120 мест), двухквартирный дом. Ссуда в сумме 60 тысяч рублей была выделена рабочим-шахтерам для приобретении скота.

Конец года был у шахтеров Полтавских угольных копей временем ударной работы. Газета «Челябинский рабочий» 24 ноября писала: «Обращение ростовских шахтеров к угольщикам Урала вызвало прилив трудового энтузиазма у горняков Полтавских угольных копей. Шахта № 4/6 раньше не выполняла план добычи угля. Руководители шахты объясняли это всевозможными причинами: неподготовленность шахты к эксплуатации, капризное залегание углей и неточности геологических данных. Изучив обращение шахтеров Ростовской области, горняки шахты № 4/6 взяли обязательство ежедневно нарубать 45 вагонеток угля вместо 30. Лучшие результаты показал стахановец Баженов, который в смену выполнял задание на 250 процентов».

В декабре многие полтавские шахтеры перевыполнили сменные задания, а забойщики-стахановцы 4-го участка Смольников, Юдченко, Петрухин, Карнаухов, Бондаренко давали за смену по 2—3 нормы. К этим двум фактам нужен комментарий. Как бы то ни было, приведенные примеры — это всего лишь приятное исключение.

Почему при такой высокой выработке годовой план в Бредах и Карталах все же не был выполнен? Шахтеры в ноябре и декабре вышли на мощные пласты, и дело пошло на лад. Однако отставание, допущенное ранее, не было перекрыто.

В июне 1940 г. конторой Промбанка проводилась инспекторская проверка деятельности треста Полтаво-Бредуголь. Трест выполнил план за 5 месяцев 1940 г. на 68,2 %. Однако, если шахта № 3 план перевыполнила, то шахты № 4 и № 5 дали только 34 % и 42 % плана. Причины невыполнения заданий комиссия увидела в низкой производительности труда (забойщики в среднем добывали за первый квартал 61 т. вместо 83 т.) которая, в свою очередь, объяснялась необеспеченностью шахт электроэнергией и плохой организацией труда. Себестоимость добычи по всем шахтам была превышена на 214 % (при плановой 38 р. за т. она достигала 77 р. за т.). Причина удорожания — невыполнение плана при высокой укомплектованности штата сотрудников и высокая стоимость электроэнергии. За 1-й квартал 1940 г. трест «Челябуголь» довел убыток до 910 тыс. р.

Это привело, как к резкому росту долга перед кредиторами, так и к существенному сокращению оборотных средств, что не позволяло предприятию развивать в достаточной мере свое производство и при этом ещё и заниматься строительством жилья и инфраструктурных объектов. Во втором — четвертом квартале 1940 г. производительность труда снизилась еще сильнее, и трест выполнил годовой план добычи только на 31,2 %.

В целях повышения трудовой дисциплины обком партии направил на работы в трест 22 коммуниста и 80 комсомольцев. Но, не выдержав условий труда, 4 коммуниста и 43 комсомольца почти сразу сбежали с предприятия. Чтобы стимулировать рост производительности труда обком направил в трест с проверкой свою бригаду, но и эта мера результатов не дала. За время работы на копях данной бригады обкома лишь на одной из шахт удалось выполнить, да и то лишь единожды, суточную норму выработки. Сами же шахтеры видели основную причину срыва плановых заданий в нехватке специалистов. Например, на шахте № 4 не было ни одного специалиста-угольщика, причем не только инженеров, но даже и техников!

Опять всплыл вопрос о добыче графита. Группа специалистов в очередной раз признала высокое качество полтавского графита. Их рекомендации на этот раз были услышаны, так как через некоторое время на Полтавских копях начала работать небольшая графитовая фабрика.

Первый автобус в Карталах

Газета «На боевом посту» 1 ноября сообщила своим читателям, что управление по строительству новых шахт (УНШ) получило новый 16-местный автобус. Это был первый автобус в Карталах.

Служебный автобус «ГАЗ-03-30» представлял собой двухосный автомобиль с автобусным кузовом, вместимостью 17 человек, включая шофера. (На базе полуторки). Кузов имел деревянный каркас с деревометаллической обшивкой. Он изготавливался из древесины твердых пород или березы, а снаружи боковые стенки обивались железным листом толщиной 1 мм, задняя — толщиной 0,6 мм. Кузов был трёхдверным: передняя боковая правая, предназначалась для входа и выхода пассажиров и была снабжена контроллером в виде длинного рычага с ручкой, позволявшего водителю открывать и закрывать дверь по мере надобности; передняя боковая левая была водительской, а задняя — запасной.

Для водителя была выделена кабина, имевшая отдельную дверь и снабженная мягким сиденьем со спинкой. Подушка сиденья использовала пружины, в то время как спинка пружин не имела, однако отличалась достаточной мягкостью. Такую же конструкцию повторяли и пассажирские кресла. Помимо водительской, в кузове были еще две двери. Входная, пассажирская, снабженная механическим затвором, с внутренней стороны имела ручку для открывания и закрытия. Дверь кабины водителя — лимузинного типа — оборудовалась поднимающимся боковым стеклом. Третья, запасная, дверь находилась в задней части автобуса и служила для аварийной эвакуации пассажиров.

В кузове имелись 9 окон, 6 из которых могли открываться. В целях предохранения деревянного каркаса кузова от гниения в него были введены 12 вентиляционных решеток, расположенных под крышей над стойками окон. Ветровая рама кабины водителя могла подниматься, она крепилась на двух стойках и снабжалась вакуумным стеклоочистителем. Кузов изнутри освещался пятью плафонами с лампочками по 15 ватт.

У автобуса были передний и задний бамперы. В верхней части кузова над ветровым стеклом устанавливался маршрутный фонарь, в котором размещались две лампы освещения маршрута по 25 ватт каждая. По обе стороны маршрутного фонаря располагались две створчатые вентиляционные решетки и два сигнальных фонаря с .10-ваттовыми лампочками. Крепление кузова осуществлялось болтами к кронштейнам, привинченным к раме автомобиля.

Древесина, употреблявшаяся для каркаса кузова «ГАЗ-03-30», должна была иметь влажность не более 12%. В ветровую раму были вставлены стекла триплекс толщиной 4,5 мм без волн и желтизны, а в окна и двери — тройные бемские стекла.

Наружная отделка кузова автобуса «ГАЗ-03-30» должна была иметь следующий вид: крыша и борта до пояса окрашивались в светложелтый цвет; кузов ниже пояса, капот, кожух радиатора, фартук радиатора и диски колес — в темно-синий или темно-красный, крылья, брызговики. И бампера — в черный. Внутри потолок и стены оклеивались дерматином, им же обивались подушки и спинки сидений шофера и пассажиров. Раскладки окон и бортов протравливались и лакировались. Остальные поверхности покрывались масляной краской и лаком. Пол в проходе был выстлан планкой в продольном направлении и окрашен в черный цвет.

Двигатели: карбюраторный, 4-цилиндровый, рядный, рабочий объём 3285 см2, степень сжатия 4,6, мощность 50 л. с. при 2800 об./мин.

Больше про автобус ГАЗ-03-30

1941–й. Газеты того времени безжалостно критиковали работу этих предприятий. Себестоимость добываемого угля в два раза превышала плановую. На шахте № 4/6 (управляющий Мансуров, главный инженер Дубинин) сокращался фронт работ, уменьшалась линия выбоя, что вело к снижению угледобычи, частые аварии на энергетических установках вели к нарушениям технологической дисциплины, срывам суточных графиков добычи, отставаниям подготовительных работ. На шахтах не хватало рабочих.

Забойщикам приходилось тратить время на подноску крепей. Почему это происходило? Одну причину автор объяснил нехваткой кадров. Вторая была не менее серьезной: на шахтах не прекращалась перетряска руководящих кадров. Стоило не выполнить план — и руководителя снимали с работы.

Так, за полтора года с 1939-го по июнь 1941-го, на шахте №4/6 сменилось девять заведующих и восемь главных инженеров. О какой налаженной работе могла идти речь? Однако это не означает, что на шахтах не было хороших рабочих.

Горный десятник Стафеев, забойщики Баженов, Смольников, Карнаухов. Кориков, Валеев, Хроленко, токарь Букреев, проходчик Одинцов. Все они были мастерами своего дела и, несмотря на трудности, работали хорошо. Забойщики Кориков и Баженов постоянно перевыполняли плановые задания: две, две с половиной нормы для них было делом обычным. Кроме указанной шахты в Полтавке работала шахта № 4-бис. В Бредах, особенно на шахте № 3/5, работа была налажена хорошо.

Управление новых шахт (УНШ) в 1941 году вело проходку еще двух шахт — № 5 «Облтопа» и № 6-бис Полтаво-Брединского треста. Первая шахта была сдана в эксплуатацию. На шахте № 4/6 (управляющий Мансуров, главный инженер Дубинин) сокращался фронт работ.

В УНШ также не хватало рабочих. Затягивался монтаж полученного оборудования. В середине марта на складах управления скопилось оборудование на миллион рублей. Без помощи вышестоящих организаций трудно было рассчитывать на ритмичную работу этого предприятия.

На 1941 г. в Полтавке и Бредах было запланировано построить 10 двухэтажных домов (по 12 квартир в каждом), два общежития на 60 человек, кинотеатр, детский сад, две бани, горноспасательную станцию и школу. Но, как и в предшествующие годы, это строительство не было обеспечено ни рабочей силой (укомплектованность строителей — 59 %), ни стройматериалами, особенно лесом.

Работа шахт в период войны

Начавшаяся Великая Отечественная война резко подняла значение Полтаво-Брединских копей. В условиях оккупации Донбасса угольные предприятия восточных районов СССР должны были вынести на себе всю тяжесть снабжения армии и промышленности страны топливом. Именно поэтому малые бассейны и месторождения Урала получили, наконец, в годы войны долгожданные инвестиции.

В Полтавку, Карталы, в села района стало прибывать эвакуированное население из оккупированных западных областей страны. На Угольные копи прибыл спецконтингент — так называли немцев Поволжья. Лагерь спецпереселенцев находился на Угольных копях, в помещениях нынешней Карталинской городской больницы. Эти здания и были построены переселенцами. Кстати, водонапорную башню на копях начинали строить тоже они. Но не успели достроить. Спереселенцы и военнопленные немцы жили здесь вплоть до 1950 г. В 1950 г. эти здания передали стационару Карталинской горбольницы.

Из рассказа Надежды Жуковой (Савиновой): «Уголь в Полтавских копях добывали всю войну в основном узбеки из трудармии. Моя бабушка работала в войну в госпитале и рассказывала, что к ним привозили полумёртвых узбеков из трудармии из шахт. Они умирали, а в халатах были зашиты деньги. Они свои пайки продавали и копили деньги.

А в трудармию забирали в войну. Это подтвердит моя соседка. Её мать с детьми и бабушек с дедами репатриировали, как немцев с Волги в Красноярский край на лесозаготовки. Это была каторга. А отца забрали в трудармию в Брединский район на золотодобывающие шахты. И в молодости я от нескольких людей слышала, что их отцов забрали в трудармию в войну и там они по-умирали от непосильного труда».

Да, действительно термин «трудовая армия» или сокращенно «трудармия» является неофициальным. Трудармейцами называли тех, кто в годы Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. был мобилизован для выполнения принудительной трудовой повинности.

Интерес к этой теме не случаен. Ведь до недавнего времени она была запретной, литература по ней отсутствовала до конца 80-х годов прошлого века.

Трудармейцы недопивали, недоедали, одевали их кое-как, содержали, словно заключенных под охраной. К трудмобилизованным применялась целая система уголовных наказаний. В 1948 г. все оставшиеся в живых трудармейцы были переведены на положение спецпоселенцев с ограничением в правах: они не имели паспортов, не могли выехать за пределы спецпоселения без разрешения комендатуры, в которой были обязаны регулярно отмечаться. К началу 1949 г. на спецпоселении Челябинской области находилось 38 448 немцев. Лишь в 1956 г. они получили равные со всеми советскими людьми права.

В народе шахты, где работали трудармейцы, называли зонами. Вокруг каждой — колючая проволока и часовые, а внутри — каторжная работа и нищенский быт. Нормы выработки во время войны увеличились вдвое. Техники в этих шахтах не было, уголь таскали из забоев в коробах, ползая на коленках. Никакой спецодежды. Обувь делали из покрышек: вырезали кусок и стягивали бечёвкой — получались огромные чуни. Зимой под землёй в них было тепло, а на поверхности отсыревшие ноги в момент покрывались ледышками — обморожение было обычным делом. Жили в бараках. Еду варили из муки и требухи. На всех не хватало.

На предприятия и стройки Урала были мобилизованы в трудовые армии таджики, узбеки, туркмены и представители других народов Центральной Азии. В трудовую армию попадали таджикские и узбекские рабочие и крестьяне, которые в силу возраста или увечий не могли отправиться на фронт. В Челябинской области в трудармии работало 20 тыс. человек из Центральной Азии.

Они ходили в полосатых халатах, очень худые и заморенные. Многие рассказывали, что они не ели столовскую еду, продавали свои порции рабочим. Очень часто умирали от недоедания. Когда их раздевали, чтобы захоронить, то находили зашитые в халаты или пояса пачки денег, которые узбеки копили, чтобы отвести домой. В отчётах того времени говорилось, что «узбеки и таджики не кушают рыбы, колбасы, грибов, кислой капусты, обед же готовится только из этих продуктов». Также там отмечалось, что люди были «заворожены» возможностью накопить денег и отвезти их домой. Вот ещё одна цитата — «очень многие нацмены второе блюдо продают тут же в столовой русским рабочим. Торговля обедом и хлебом принимает большие размеры». Также они продавали продуктовые карточки, в итоге, им перестали их выдавать на руки».

Когда количество летальных исходов из-за недоедания и физического истощения превысило все мыслимые пределы, на уральских предприятиях стали серьезно разбираться с причинами отказа от пищи. Выяснилось, что рабочие из Центральной Азии отказываются употреблять в пищу местные продукты, так как они не соответствовали их национальным (читай — религиозным) традициям. Они опасались, что там могут находиться, к примеру, такие продукты, как свинина, запрещённые к употреблению у мусульман.

Из рассказа Надежды Жуковой (Савиновой): «В 1948 году мать моей соседки Клавы добилась разрешения переехать с оставшимися в живых детьми и матерью и свекровью к мужу в Брединский район. Их поселили на какой-то ферме. Муж вскоре умер от полученного в шахтах лёгочного заболевания, а ей ещё до 1962 года нельзя было переезжать с этой фермы, хотя там жить оставалась она одна. Клава с сестрой родились после войны. Она рассказывает что школу закрыли и им с сестрой пришлось жить одним в 11 лет в другой деревне. Мать посмотрела как они там одни живут, печку топят, забрала их домой. Поэтому они образования никакого не получили. Всю жизнь проработали техничками и получают пенсию наравне в бомжами». Такова судьба многих спецпересенецев.

Кадров и рабочих на шахтах не хватало. Источниками решения проблемы трудовых ресурсов в 1941 г. на шахтах стало: использование эвакуированного населения, особенно рабочих из Донбасса, направление в угольную промышленность выпускников ФЗО других отраслей, трудовые мобилизации населения, активное привлечение к работе на шахтах и разрезах женщин, а также значительное расширение использования системы принудительного труда. Так, на комбинате Челябинскуголь к 1945 г. к категории вольнонаемных относились только 30,2% рабочих. Еще около 2,9% давали присланные на Урал по мобилизации донбассовцы и 5,2% – эвакуированные из западных областей СССР. Все же остальные (более 61,7%) являлись различными категориями трудящихся принудительно: мобилизованные НКО из Средне-Азиатского военного округа – 14,2%, трудмобилизованные советские немцы – 12,4%, трудпоселенцы – 2,9%, рабочие батальоны – 1,9%, репатриированные – 20,5%, интернированные – 1,4%, заключенные ИТК – 1%, немецкие военнопленные – 6,7%. Подобная же картина наблюдалась и по всем остальным уральским бассейнам. Таким образом, именно использование принудительного труда стало решающим фактором в обеспечение отрасли рабочими руками в условиях их тотального дефицита.

Из справки ОУРЗ ГУЛАГ в НКВД СССР «О недостатках в содержаниии трудовом использовании мобилизованных немцев, переданных на предприятия угольной промышленности» от 17 сентября 1943 г. (совершенно секретно) узнаем, что в тресте «Полтавобредуголь» зоны не организованы. Охраны нет. Режим не соблюдается. Из 671 поступивших мобилизованных бежало 271 чел., или 40,4%. Два барака, в коих размешены мобилизованные, находятся в крайне антисанитарном состоянии. В подавляющем большинстве мобилизованные не имеют белья, одежды и обуви.

В 1942 году на Угольные копи стали прибывать эвакуированные из Донбасса шахтеры. Поэтому, учтя вышеперечисленное, шахты в 1943 г. дали много угля.

В 1942 г. в Полтавке пустили в эксплуатацию небольшую фабрику литейного графита.

Когда началась война, на магистрали Карталы—Акмолинск существовало только рабочее движение. Фронт поставил перед магнитогорскими металлургами много проблем. Решить их без карагандинского угля было сложно. Поэтому на западном участке магистрали, управление которого находилось в Карталах, шла форсированная работа по сдаче всей линии в эксплуатацию. В 1942 году магистраль была сдана. Уголь из Караганды полным ходом пошел на Магнитку. (Это сыграло потом роковую роль с Полтавско-Брединскими угольными копями, т.к. карагандинский уголь значительно дешевле).

Наиболее удачным для шахтеров был 1943 год, в это время заложили — шахту № 8, на копях было добыто свыше 100 тонн угля. Угольщики шахты № 4/6 самоотверженно трудились в этот год. «На 10 октября участок № 4 (начальник т. Федотов) выполнил план на 134,2 процента. Наивысших показателей выработки добился забойщик Яковенко, выполнивший дневное задание на 590 процентов. Забойщики Меньшенин, Парахин и Касьянов дали более 300 процентов каждый. Проходчик Ивашкин выполнил норму на 275 процентов. Десятник этой смены Журавлев добился выполнения плана на 115 процентов. Участок шурфов дал 112 процентов к заданию. Норму четырех рабочих дал забойщик Баженов, более двух норм — Кориков и Хамадеев.

В 1942 г. добыли в Карталах 62,8 тыс. т., а в Бредах — 104,2 тыс. т.,, в 1943 г. -102 тыс. т. и 130 тыс. т. соответственно. Уголь поставлялся на предприятия Магнитогорска и Орска.

В 1944 г. трест Полтаво-Бредуголь был расформирован, а его предприятия переданы в состав вновь образованного треста «Чкаловуголь». Из-за отъезда донбассовцев, отправляющихся восстанавливать предприятия на своей малой Родине, а также из-за того, что в первые годы войны были выработаны лучшие пласты месторождения, добыча резко упала и продолжала снижаться в последующие годы.

Послевоенные годы

В 1945 г. в Полтавке пустили шахту № 5. Трест «Чкаловуголь» в июне 1945 г. был передан из подчинения «Наркомугля СССР» в ведение «Наркомместоппрома РСФСР". В состав треста на тот момент входили:

1. Полтавское шахтоуправление, объединявшее шахты № 4, № 6, № 8 и законсервированные шахты № 4-бис и № 6-бис, а также вспомогательные цеха, центральные механические мастерские и достроенная в годы войны электроцентраль;

2. Брединское шахтоуправление, включавшее шахты № 3, № 5, № 7, стройконтору, а также вспомогательные цеха и отдельную электроцентраль;

3. Домбаровская группа шахт (№ 1, 3, 5,) со стройконторой, учебно-курсовым комбинатом и с коммунальными предприятиями Домбаровского поселка (Чкаловская область).

Общая численность рабочих в тресте была 3306 человек, что составляло 93 % штатов.

Об уровне механизации предприятий говорят следующие данные: на конференции хозяйственного актива в 1945 г. большинство участников высказалось за скорейшую замену ручной откатки угля — конной и механической. Во всех шахтах Полтавки выемка угля велась пневматическими отбойными молотками, а откатка осуществлялась вручную, вагонетками по 0,6-0,8 т. В Бредах из трех шахт конная откатка действовала только на одной (№ 5). Домбаровская группа шахт (в ста километрах к востоку от Орска) была заложена только в 1939 г. (месторождение было открыто в 1931 г.) и к 1945 г. вышла на уровень освоения мощности по разным шахтам от 20 до 83 %.

Жилищный Полтавского посёлка составлял — 7916 м² (3 общежития и 47 домов), что соответствовало по плану второй пятилетки уровню ещё 1933 г. Общежития были построены каменными, а остальные дома — временными (каркасно-самшитовые, саманные и др.). Водоснабжение кое-где имелось, а канализация полностью отсутствовала.

Со строительством ЦЭС была решена проблема электроснабжения. Мощность Полтавской ЦЭС составляла 1266 квт, Брединской ЦЭС — 1000 квт, вместе с шахтовыми установками на всех трех месторождениях общая мощность доходила до 4731 квт, однако реально использовалось из них только 1780 квт. Во всех поселках имелись рабочие клубы, в Полтавке – начальная школа, больниц и амбулаторий не было. Копи обладали собственным транспортом: в Полтавке 12 автомашин (на ходу — 8).

Полтавский и Брединский антрацит в сочетании с кольчугинским углём использовались в паровозных топках. И всё-таки работа полтавских угольщиков, как и до войны, складывалась нелегко. Главные причины этого — устаревшее оборудование и слабое энергетическое хозяйство. Доля тяжелого ручного труда была значительной.

Копи были обеспечены после 1945 г. разведанными запасами приблизительно на 8 лет, что было близко к плановому сроку амортизации равному 10-12 годам. Дальнейший же прирост запасов был возможен только за счёт более глубоких горизонтов или недоразведанных участков. По мнению экспертов, срок эксплуатации этих шахт мог быть продлен максимум до 15 лет, и рассчитывать на более благоприятные условия не было никаких оснований.

В 1947 г. трест «Чкаловуголь» впервые за все годы своего существования сумел выполнить план (260 тыс. т.). Добытый уголь (около 75 % добычи) поставлялся в город Чкалов (Оренбург), а также в Астрахань, Саратов, Саранск, Куйбышев и Ульяновск. Однако выполнение плана трестом обеспечивалось за счёт предприятий Брединского шахтоуправления и Домбаровки, в то время как в Полтавке добыча продолжала падать.

К 1948 г. Полтавское шахтоуправление не имело уже ни одной эксплуатационной шахты, так как шахты № 4-бис и № 6-бис из-за отработки верхних горизонтов были поставлены на мокрую консервацию еще в 1942 г., в 1946 г. к ним присоединилась шахта № 6, а в 1948 г — № 4. Действующими считались шахты №5 и №8, но запасы верхних горизонтов на них также уже были отработаны, а при их углублении пластов рабочей мощности обнаружено не было. В результате, добыча в Полтавке стала стремительно сокращаться: 1943 г. -102,7 тыс. т; 1944 г. — 86,2; 1945 г. — 68,2; 1946 г. — 44; 1947 г. — 30,8; первое полугодие 1948 г. — 5,4 тыс. т.

Прекращение работ шахт и ликвидация Угольных копей

С затуханием добычи резко возрастали расходы, связанные с содержанием ЦЭС, производственных и вспомогательных цехов и жилищного фонда. Фактическая себестоимость одной тонны угля в Полтавке в 1944 г. составляла 94 р. 26 к., в 1946 г. — уже 123 р. 73 к., в 1947 г. — 145 р. 76 к. и в первом полугодии 1948 г. просто чудовищной — 342 р. 42 к. Для сравнения, в том же 1948 г. тонна богословского или челябинского угля имела отпускную цену в 15-20 р.

Общие убытки от эксплуатации Полтавского месторождения с 1944 по 1948 г. составили около 20 млн. р., в том числе сверхплановые — 4 млн. р. При этом энергетическое хозяйство копей пришло в почти полную негодность. Для проведения геологоразведочных работ, восстановления энергохозяйства и строительства новых шахт потребовалось около 10 млн. р. капиталовложений, чего, по мнению государственной правительственной комиссии, инспектировавшей копи, в то время сделать было невозможно, так как эти средства были бы неоправданны, учитывая крайнюю нарушенность геологии и водообильность месторождения.

В связи со всем вышеуказанным комиссия предлагала полностью ликвидировать Полтавское шахтоуправление. Данное решение было принято в июле 1948 г., а уже с января 1949 г. Госбанк снял Полтавское шахтоуправление со всех видов кредитования.

Оборудование и механизмы с закрывающихся шахт были использованы на других предприятиях местоппрома РСФСР, жилой фонд в 1950 г. был передан Карталинскому горисполкому, а только что открытый в 1948 г. горный техникум (СПТУ-128) в 1959 г., после закрытия и Брединских копей, был переподчинен Министерству путей сообщения.

В 1952 году работа Полтавских копей была полностью прекращена.

Так, Полтавке, а потом и г. Карталы не суждено было стать шахтерским населённым пунктом. Одних это обрадовало, другие жалели, что город лишился такого крупного и перспективного предприятия. Перспективно ли Полтавское месторождение антрацита? Однозначный ответ найти невозможно. Ученые-геологи считали и считают до сих пор, что угля более чем достаточно, но его трудно добывать, и поэтому нужны большие затраты. Так или иначе, в связи с газификацией района и города сейчас о перспективах добычи угля никто не вспоминает. Но будущее покажет, поставлен ли окончательный крест на данном месторождении.

Главными причинами закрытия Полтавских копей были: нехватка электроэнергии, слабая техническая оснащенность, неудовлетворительное состояние геологоразведочных работ и конечно дефицит рабочей силы, возникший после войны. Покинули копи эвакуированные шахтеры Донбасса, был ликвидирован спецконтингент — освобождены немцы, репатриированные в годы войны. На шахтах не хватало людей, и прежде всего инженерно- технических работников. Открытый в 1948 году на Угольных копях горный техникум (в последующем 128-е училище), в силу слабой материальной базы, не смог решить эту проблему.

Таким образом, эксперимент по созданию надежной местной топливной базы для промышленности и железных дорог Магнитогорского узла, продолжавшийся около полувека, был закончен. В целом, результаты данного эксперимента оказались неудачными, что в первую очередь объясняется тем, что ожидаемые запасы месторождений себя не оправдали. Первые добывающие предприятия, основанные в начале ХХ в., ещё приносили некоторую прибыль своим владельцам, так как требовали минимума затрат. Шахты были неглубокими, а труд рабочих относительно дешев.

В 1920-30-е гг. государство, ставшее новым владельцем копей, не смогло четко определить перспективы месторождения. Результатом чего стала продолжительная стагнация и ведомственные переброски, сопровождаемые крупными финансовыми затратами на затопление шахт с последующей их расконсервацией.

Война спровоцировала рост инвестиций в развитие месторождения, определяя для него потенциально видное место в снабжении топливом Магнитостроя. Копи начали обрастать рабочими поселками с социальной инфраструктурой. Однако эти инвестиции направлялись сюда в чрезвычайных условиях острой нехватки топлива, когда уголь нужен был любой ценой. Как только нехватка была преодолена (уголь пошёл из Караганды), стала понятна неэффективность дальнейшего вложения средств. В итоге, после амортизации действующих шахт, добывающие предприятия на месторождении были ликвидированы.

Эпилог

Сейчас о Полтавских копях напоминают только одиноко стоящие укрытия скважин, питающие водой из глубины затопленных шахт садоводческие участки, кое-где остались шпалы ж.д. соединяющей станцию и копи, сохранился посёлок трудармейцев – больница на копях, водонапорная башня, училище, полуразрушенное здание электростанции, о чём напоминает остановка «Электростанция».

Осталось название микрорайона Угольные Копи.

Поле заброшенных шахт

Заброшенная шахта

По рассказам шахтёров, лошади при затоплении остались в шахтах…

В статье использованы материалы из книги Н.В. Булучевского «Из истории родного края»; статья С. А. Баканова «Неизвестная страница промышленной истории Урала:
Полтаво-Брединские Угольные копи (1915–1959 годы)», Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 12 (150); статья С.А. Баканова «Угольная промышленность Урала в условиях перехода к новой экономической политике», Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 23 (161); ГАСО Р95 оп. 1 Д. 881; ГАСО Р95 оп. 1 Д. 1068.